Последние чернила.

Запахи некоторых стран пронзают сердце, и ты умираешь,
открыв глаза ночью и слыша сову или грохот телеги, везущей убийц,

как кто-то, кто заглянет к тебе рассказать
о своей любви и желании,
и потом уйдёт, рассмеявшись.

Каллиграфия некоторых языков отмечает
каждый момент, где встречал цветок сливы или, случайно, луну

– мерцающий свет, облачный контур,
запись на плёнке сердца,

в то время, как всё остальное –
хаос, метель за кормой.

Ночь Сливы и ночь Луны.

Годы спустя поделиться всем этим с бумагой,
или просто, плеснув на камни чернил,
удержать очертания жизни.

Как сгущается время в горах
– рассохшаяся калитка,
лето, где вряд ли кого-нибудь встретишь.
Колокола из соседней деревни.

Воспоминание: женщина сходит вниз по ступеням.

_____________________________________________________________
Michael Ondaatje, «Handwriting », Bloomsbury, London, 1998, p. 74.
Перевод с английского Кирилла Щербицкого, 2000 г.